karasyatnik | Вспышки.0

Пролог

Сейчас уже и не вспомнить, зачем, для кого и почему я начал всё это писать... То есть, зная себя, я могу предположить, что просто хотелось зафиксировать то, что пока ещё помню, но не знаю зачем, но полной уверенности в подобной мотивации у меня нет. Мне не хочется ни определять истинные причины, ни хоть как-то конкретизировать и структурировать текст и я считаю, что я имею на это право. Можно просто не читать или читать и не уточнять. Принимайте, как есть, в общем.
Моменты текста не являются не только мемуарами, но и воспоминаниями чьими-то это назвать невозможно.
Я свыше полтора десятка лет прожил в райончике, который считался одно время одним из самых неблагополучных в городе. Я свыше десятка лет трудился на профессии, которая давала мне десятки новых встреч и знакомств с очень-очень разными людьми с разных уголков СССР в сутки при желании. Я очень много поездил по бывшему СССР, по деревням Сибири, по разным почти закрытым местам той страны.
Видел много, много думал, много общался.
В тексте этой книги почти нет прямых привязок ко мне, всё вокруг и около. В ней нет чётких моментов, за которые я готов обосновать подробности и ответить на все вопросы. В ней не только истории людей рядом, около и случайных, в ней есть и моменты из моей жизни, не достойные оформления в целый рассказ, но оставившие след в памяти. Имена, фамилии, клички в тексте перетасованы и оторваны от реальности там-сям. Это - авторское решение, позволяющее мне выводить из под упоминания людей, которые пока живы, живы их родственники и упоминание их в нелицеприятном ключе не сделает хорошо никому. Текст не имеет глав, не имеет чётко выраженной очерёдности, не имеет логики повествования, может продолжаться до тех пор пока жив я. Карасятник.
***
Батя приехал пока Сергей был в школе. Сергею было тогда десять лет. Батя с утренней электрички приехал в деревню и сразу же пошёл на охоту. Чё уж так ему горело... Сергей пришёл со школы около полудня, увидал батину сумку и сразу же спросил у бабушки, где отец.
Не поевши, бросив портфель, схватил кусок хлеба, фляжку и нож (как необходимый набор), кинулся на огород, впрыгнул в свои узенькие детские беговые лыжи "Марий Эл" и побежал по лыжне отца. "Догоню!". Ну, возле березника уже (около трёх километров от деревни) потянуло позёмкой...
Он остановился, подумал, но решил, что успеет догнать. Добавил скорости...
Спасло его, по сути, что батя, как это часто делают охотники, вышел на свой путик с наступлением метели и ускорился к дому. Увидел узкие детские лыжи, догнал сына и они вернулись домой.
Что было бы, если бы он так не сделал - альтернативная история.)
***
-Гусь, вот ты мне объясни, вот почему вы с Мамедом - вполне нормальные азера, с которыми мы можем нормально общаться, а у нас дома едущие от вас черножопые обезьяны, которые ничё не понимают, пока им в лобешник не впорешь?
-Гы, старшина! Ну, вот сам подумай... Живёт в деревне у нас дед, да? А тут у него пять детей родилось. Он троим дома построил, дочку замуж отдал, пятый с ним живёт... Рождается шестой. Куда?
-Блядь... Ну, в соседнюю деревню, не?
-Там своих хватает.
-В город!
-В городе я, моя мамка-врач, батя-инжинер. Зачем там этот калхоз?
-И?
-И он едет к вам, старшина. Эта вот азерская обезьяна калхозная едет к вам. Понял?
-Гусь, ты чё? Он же сородич твой!
-Хы, старшина, ты Байшева за сородича считаешь?
-Выродок этот... И?
-Я смогу с ним общаться, с вашим азерком, но... В общем, старшина, как только ты про Байшева поймёшь, ты и меня поймёшь.
***